Цветочный лепесток розовой ладьей покачнулся на поверхности воды. Легкая, маневренная, эта ладья скользнула к своим собратьям. Изящная белая ступня, мягкая и маленькая, как у ребенка,  развела их и проложила дорожку в этом благоуханном море, и медленно опустилась в его теплые глубины. За ней последовала и вторая.

Покои королевы освещали лишь два небольших канделябра, а сама она, простоволосая, в свободном ночном платье, блаженно отдалась комфортным объятиям кресла. Как приятно просто отдохнуть после целого дня постоянной улыбки, жесткого корсета... Завтра она вновь с удовольствием окунется в кипучую придворную суету, без которой на самом-то деле не мыслит жизни, но это будет завтра.

Маргариту порой спрашивали, как ей удается так величественно держать голову. На это она всегда, смеясь, отвечала: "Посадка головы здесь ни при чем. Это волосы ее оттягивают назад. Вот подбородок и стремится кверху". Сейчас эти тяжелые, густые и блестящие пряди свободно рассыпались по плечам своей обладательницы, отдыхая от гребней, лент, шпилек и пудры. Руки Маргариты покоились на мягких ручках кресла, одна из ее дам тихо читала что-то вслух, еще одна грела постель горячими камнями. Мартовские ночи холодны, а королева любила тепло.

- Благодарю, дамы, вы можете быть свободны. Я сейчас уже лягу. Сударыня, передайте книгу госпоже де Клермон, ее одной мне сейчас вполне хватит, - мягко распорядилась Маргарита, выразительно указав глазами обеим другим на дверь, кивнула им, - доброй вам ночи.

Стоило им остаться наедине, как взгляд этих темных глаз буквально впился в мадемуазель д'Амбуаз.

- Рене, как Вы могли? - с мягким укором вздохнула королева, - я думала, мы достаточно друг другу доверяем, а Вы молчали о своих сердечных делах!

- Ну! Милая моя, - протянув руку, королева ободряюще коснулась ладони молодой женщины, - разве можно так падать духом! Да еще без особого на то повода. Да еще быть к себе столь несправедливой? Вы наговорили того, что не следовало бы говорить? Ну так что ж? Женщина порой может себе это позволить и это даже добавляет специй, хотя и не стоит увлекаться. Это лишь свидетельствует о пылкости Вашего чувства. Месье де Коссе достойный дворянин. Насколько я могу судить, он обладает большим сердцем. В нем довольно мужества, чтобы не вменять Вам в вину в запальчивости брошенные слова. Холодность и равнодушие, вот что действительно может ранить. А когда любишь... Прощаешь, и порой куда больше, чем следовало бы.

Легкая, полынно-померанцевая горечь прозвучала в этих словах, затаенная печаль. То ли по прошлому, то ли по тому, чему не суждено сбыться.

- Если есть любовь, то она все покрывает. Вы увидите, Вы напрасно опасаетесь, - уверенно завершила свою маленькую речь Наваррская государыня.

Она вспомнила себя саму какое-то время тому назад. Сейчас Маргарите казалось, что последние годы сделали ее старше самое малое на десять лет. Зеркало услужливо отражало молодую и сияющую кожу, темные волосы, блестящие глаза, но за всем этим она будто видела с непритворным ужасом сеть морщин и первую седину.

- И скажите, давно ли вы с господином Главным Сокольничьим водите меня за нос? - лукаво-беззаботно спросила дочь Медичи назло этому неприятному мороку.

- Держится холодно?! - тихий смех рассыпался по комнате, как серебряные монеты, - если взгляды, которые на Вас кидал этот господин, назвать холодными, то что же тогда такое жар? Мне показалось, их хватит, чтобы одновременно запалить все свечи на свете. А Вы никогда не обратили бы внимания на мужчину, который униженно ищет этого внимания, позволяя топтать свое самолюбие. Уж я-то Вас знаю. Какое-то время это кажется милым, но приедается очень скоро, как приторная конфета. Потом начинаешь воспринимать это как должное, а потом такое внимание кажется уже не милым, а назойливым. Нет, в таком случае он был бы Вам неинтересен, в подобном союзе нет интриги. Однако в его взгляде было не только желание, но и гордость за Вашу благосклонность, а это дорогого стоит. Он ценит Вас, в этом нет сомнения.

Когда мадемуазель назвала срок, пальцы королевы удивленно порхнули к губам, будто белым бабочкам приглянулись алые цветы.

- Пять месяцев? Помилуй Бог, это же половина года. Но теперь моя очередь признаться: я вижу вас чуть ли не ежедневно и вы же не думаете, что я могла не заметить? Это было бы сложно. И знаете почему? Сейчас подле Вас стоит вот этот канделябр и освещает Вас, но это не идет ни в какое сравнение с внутренним светом, которым светилось Ваше лицо всё это время. А гордость... - Маргарита задумалась, изыскивая сравнение, - как монета в кошельке. Ее не стоит пускать на ветер, но нужно в удобный момент не поскупиться и расстаться с ней, чтобы потом не пожалеть, что хочешь потратить ее, да не можешь. Ну вот, - она снова рассмеялась, - сразу видно, что я дочь флорентийки, верно? Но от этого смысл не меняется. Не совершайте глупость. Вы любите и любимы, не разрушьте то, чем обладаете! И не бросайтесь словами, - лукаво заметила королева, - представьте, что бы Вы сделали с этой несчастной как Вы выразились сговорчивой дурочкой, если б она вдруг появилась? А кстати, из-за чего же вышла ваша размолвка?

- И опять Вы от меня осуждения не дождетесь, - королева погрозила пальчиком, - я привыкла оправдывать тех, кем я дорожу, независимо от ситуации. Скажу больше, я свято уверена, что женщина имеет право на внимание. Единственное что, возможно, стоит избирать чуть менее прямолинейные способы. Мужчины берут силой, ну а мы рождены для того, чтобы направлять их соответственно нашим желаниям. Если любите - Вам ничего не будет стоить добиться мира. Но вынуждена предупредить, все довольно плохо. Мой брат Франсуа и мой муж - отъявленные эгоисты и себялюбцы. Они заботятся прежде всего о своей шкуре, - горькая усмешка коснулась губ Маргариты.

О, она знала, о чем говорит. Отношения с королем Наваррским становились все прохладнее. И именно потому, что она видела: ее муж с лихвой берет от их союза и не спешит отдавать. Она не могла держать на него зла, хотя бы потому что он находился в ужасном положении. Но несколько прецедентов позволяли ей, как женщине не глупой, предвидеть, как он поведет себя в ситуации более тяжелой. И это было печально, ибо она могла рассчитывать лишь на себя и не на кого более.

В задумчивости государыня накручивала прядь темных волос на тонкий палец.

- Месье де Бриссак очень верно сделал, что обратился сперва ко мне, как к жене Наваррского. И время выбрал не дурно, ибо раньше не стоило, король был слишком занят делами первейшей важности в первые недели правления. Хотя что можно назвать важнейшим делом, как не справедливость в отношении достойных дворян? Но сейчас я могу определить верный момент и постараюсь сделать то, что будет в моих силах. После того, как я своими глазами убедилась, что он дорог Вам, я особенно приложу усилие. Обещать не могу, но сделаю, что от меня зависит.

- Полноте, - качнула головой принцесса Валуа, - Я покамест ничего не сделала и более того, я вовсе не уверена, смогу ли исполнить то, что хочу. Сегодня король настроен ко мне благодушно, а завтра не желает видеть меня. Это дело его настроения, а оно переменчиво и зависит от множества внешних обстоятельств и его собственных душевных бурь. Сестре, быть может, легче остальных определить, насколько ясен или хмур горизонт... Но... Брат Карл, упокой Господь его душу, - королева перекрестилась, - после удачной охоты готов был удовлетворить любое, самое дерзкое прошение. Я знала его, очень хорошо его знала - и благие его черты и всех его внутренних демонов. Генрих натура куда более сложная и временами даже для меня его поступки непредсказуемы.

Слова Рене о том, как та ценит ее дружбу, заставили дочь Медичи внутренне печально усмехнуться. Еще неизвестно, кому подобная привязанность обходится дороже. Вернее, известно совершенно точно. Для королевы найти верное сердце было почти невозможно. По пальцам одной руки пересчитаешь, в ком она была абсолютно уверена, а потому она как никто знала цену таким людям. А вот те, кому удавалось обрести ее благосклонность, будь то кавалер или дама, находились меж Сциллой и Харибдой. Все они были не были слепцами и добровольно принимали на себя ощутимый риск. Если кто-то хотел отыграться на Маргарите, достаточно было ударить не по ней самой, а по дорогим для нее существам. Каждому было известно, что собственные невзгоды гордая дочь Медичи умеет сносить с улыбкой на лице. А вот такой удар был бы куда ощутимее для нее. Чувство вины и унижение беспомощностью - одна из худших пыток, и эта пытка была знакома Маргарите не понаслышке. Всякий раз она была уверена, что сумеет защитить свой ближний круг, и всякий раз ее сердце истекало кровью.

Шутливый тон, на который перешла мадемуазель де Клермон, оказался как нельзя кстати.

- Неучтивы? Вот как? Люблю Вашу искренность, прямоту и самобытность Вашего мнения. Мы сейчас говорим о месье де Коссе, поэтому я не буду выспрашивать, когда и как Вам довелось испытать негалантность моей родни, в то время как дамы в один голос выражают восторги. Не иначе как это только из-за их высокого положения, женщины боятся сказать слово вопреки, чтобы не прослыть дурами, - супруга Беарнца расхохоталась.

Это правда, Франсуа был галантным кавалером. А уж что касается ее мужа, то сколько крови ей попортила одна только мадам де Сов! Несчастная, ее угораздило действительно влюбиться. А уж об остальных и говорить нечего. С королем была отдельная история после смерти несчастной Марии Клевской, но и он также немало прославился в альковных битвах.

- Да, моё семейство это особенная история и я от души, по-хорошему завидую Вам, Рене, поверьте, - искренне отвечала королева, улыбаясь, - могу представить, каким Вы были чертенком и какой переполох устраивали, а ведь у Вас еще и несколько братьев и сестер. Бедные Ваши гувернеры! И счастливица Вы. Увы, для моего положения такое детство, как Ваше, слишком большая роскошь, хотя и моё - определенно, лучшая пора моей жизни.

- А теперь, - она села в кресле, где только что вольготно полулежала, и поставила ножки на край медного таза, предоставив каплям свободно стекать с них, - я хочу, чтобы Вы воспользовались не моими жалкими советами, а мудростью древних: утро вечера мудренее. Я улягусь и отпускаю Вас, а Вы обещайте мне, что когда я Вас в следующий раз увижу, Вы сделаете всё, чтобы я могла порадоваться за вас. Две недели это огромный срок, каждый из вас успеет наделать множество глупостей за это время, и неизвестно, можно ли будет это еще исправить. Мириться, мириться и как можно скорее! - с лукавым задором резюмировала королева.