Несколько дней назад граф де Коссе выбил у Его Величества поручение: навестить ставку королевской армии, лично переговорить с Гизом и доложить положение вещей в Париж. Поручение ответственное и почетное, знак доверия. Сын маршала считал, что его место - там, в полях, в лагере, подле Гиза, который сейчас защищает внутренний покой Франции и противостоит надвигающемуся мятежу. Однако король полагал иначе. Он не желал оставлять Париж пустым и обнажать свой трон. Ему нужны были люди и в столице как на случай обострения ситуации, так и для того, чтобы сохранять обычное течение жизни при дворе. Словом, настроение для пребывания в Париже еще никогда не было лучше. Никогда еще город, который Коссе любил, не казался ему таким пустым и никчемным. Однако не только и не столько амбиции влекли главного сокольничьего прочь из столицы. Были на то личные причины. Его мысли были не здесь с тех самых пор, как отбыл кортеж королевы-матери. Спустя каких-то несколько дней он ощутил такую волчью тоску и такое непреодолимое желание увидеть дорогое ему существо, что решил для себя: необходимо найти возможность и вырваться отсюда. Три десятка лье. Каких-то несколько часов пути!

Миссия прошла успешно. Многое было сказано лично, на словах. Естественно, что в такое время и с таким поручением было бы безумством разъезжать по дорогам вдвоем или даже втроем. Графа сопровождал небольшой отряд из его людей, вооруженных до зубов, и нескольких отличных шпаг, которые стоили десятка. Письмо и несколько карт с отметками, сделанными рукой герцога, Коссе разделил между остальными участниками отряда и отправил всех в Париж, чтобы на следующее же утро представить королю. При себе оставил лишь пару самых верных слуг. Раз он пуст и бумаги уже на пути в столицу, то рисковать или нет - его личное дело. К дьяволу спешку. Он попадет на королевскую аудиенцию завтра в полдень, как и расчитывал, и не часом раньше. Раньше его и не ожидали. Ночь в его распоряжении и его дело - провести ее на постоялом дворе или так, как того хочет он.

Достаточно отклониться с основного пути, свернуть с главной дороги, что соединяет Париж и Анжер, и в течение получаса достигнешь Шамбора. Однако то, что потомок маршала, добравшись, увидел, почти повергло его в отчаяние. Дофин, подобно Нерону, явно полагал, что все стремятся покуситься на его персону, так что охотничье поместье сейчас напоминало военный лагерь. Пробраться туда незамеченным было решительно невозможно. Только лишь стены отделяли графа от цели - руку протяни... И что ж теперь? Всё напрасно? Ждать ее возвращения, которое еще неизвестно, когда будет? Сколько же еще они не увидятся? Дьявольщина! Что за глупость! Молодой человек лихорадочно передумал сотни различных способов. Все они оказались невыполнимыми. Он лишь глупо подставится. Хотя бы передать записку... Не с кем. Только солдатня орет песни.

К Шамбору он несся так, будто оседлал Гиппогрифа. Теперь от радостного нетерпения не осталось и следа. Сумерки постепенно сгущались. Никто не любит проигрывать и Коссе не был исключением. Он привык всегда исполнять задуманное. Привязанный в зарослях конь встретил хозяина тихим сочувственным ржанием. Граф вскочил в седло мрачнее тучи. Нет, проводить ночь в дороге он не станет.

- Здесь недалеко поместье моего старого приятеля. Переночуем там, - рявкнул он своим людям и копыта вновь дробно застучали по дороге, однако уже в ином направлении.

Коссе от души ответил на это крепкое объятие. Смерть Христова, как приятно слышать и произносить это простое "ты"! Вогюэ был из той породы, которая тогда еще не до конца вымерла и на которой держалась Франция.

- Черт возьми, как же я рад тебя видеть, старик!

Безупречно честный, он бы скорее отдал Богу душу, чем нарушил слово. Преданный долгу, умел драться как бешеный, до последней капли крови. Такой не сдаст, всегда прикроет спину. Такой никогда не попрекнет оказаной услугой и сам в долгу не остается. Открытый и жизнерадостный, Арман был душой компании и смеялся, когда ему было смешно, а не тогда, когда было нужно. И был у сеньора де Вогюэ один серьезный недостаток, недопустимый для куртизана: он никогда не мог удержать при себе правду и не боялся ее высказывать. Двойная мораль придворной стихии так противоречила его натуре, что при всех своих талантах, будучи хорошо образован, он совершенно осознанно предпочел карьерным возможностям жизнь провинциального дворянина и, похоже, не жалел об этом. А Коссе почитал за честь пожать ему руку и называться его другом.

Кто-то полагает людей такого склада простаками. Граф де Бриссак считал, что если это и простота, то ничто не достойно большего уважения. Когда у тебя чистые руки, когда ты можешь спокойно спать и точно знаешь, что ты ответишь на вопрос своему сыну, прямо глядя ему в глаза, есть ли еще что-то, чего можно желать?

- Ничего, у тебя двери широкие, - хохотнул молодой человек, когда хозяин получил положенную порцию крепких шлепков по плечам.

- Говоришь, это я-то изменился? А вот ты ничуть. Где солидность? Где животик, который подобает иметь почтенному помещику? - разомкнув, наконец, объятия, Коссе слегка ткнул пальцем в поджарое брюхо друга, - Это мы при дворе носимся без устали подобно борзым в постоянном напряжении, а у тебя здесь рай земной. Тишина, покой...

Этот дом показался молодому человеку полной противоположностью окружающему миру - этакий крепкий ковчег, которому никакого дела нет до ревущего житейского моря за стенами. Тут свои законы, свой вековой порядок. Тут живут так, как жили при отце, дедах и иных славных предках этого древнего рода, чьи портреты развешаны на втором этаже, где находятся господские покои и куда они поднялись по узкой винтовой лестнице. Парадокс, как старый форпост можно сделать столь исполненным уюта? При входе, пока Коссе ожидал хозяина, ему подали полотенце, чтобы отереть руки и освежить лицо с дороги. От полотенца тонко тянуло сушеной лавандой и, ей-Богу, графу стало даже как-то неловко за то, как разит свежим лошадиным потом от принятого слугами дорожного плаща. Будто он в сапожищах да по ковру... Правда, это чувство напрочь исчезло, стоило ему ощутить медвежью хватку Армана на своей шкуре. У таких предложение чувствовать себя как дома это не пустая дань вежливости.

- Сударыня, - гость поприветствовал хозяйку, - прошу покорно меня простить за нежданное беспокойство.

- Да я тут у вас проездом и внезапно, - оправдался он, когда баронесса шариком укатилась хлопотать, - и уж поверь, непременно написал бы, выпади малейшая возможность как следует погостить. Наших с тобой воспоминаний хватит не на одну неделю, а здешняя охота просто мечта. Однако ты же понимаешь, не все такие счастливцы, как ты, старина. Парижская суета почище любой трясины. Она если уж засосала, то так просто не отпустит. И все же, как видишь, проезжая мимо, я просто не мог не заглянуть. Не обессудь, нынче я лишь до раннего утра, меня в Париже ждут. Но я клянусь исправиться. Зато я привез вам ворох столичных новостей и можешь меня вывернуть наизнанку с потрохами.

Ты, я вижу, стал изрядным семьянином, - граф перевел взгляд на младшую представительницу рода. Забавная девчушка, как раз с такой можно ангелов на фрески писать. Он коснулся ступни размером с его мизинец. Ступня шевельнулась. Как живой человек может быть такого размера? ЧуднО. Коссе-то, конечно, было куда привычнее видеть Армана с аркебузой, чем с ребенком на руках.

- Вы тут с лихвой выполняете господень завет человеку, плодитесь и наполняете землю. Дай вам Бог. Однако, как знать, как дальше сложится жизнь. Когда-то и я буду учить сына держаться в седле. Благой пример ты мне показал, дело за малым - жениться и сделать наследника.

Да, несколько лет назад собирался. Память у тебя что надо, - усмехнулся молодой человек, - жизнь штука сложная. Тогда не сложилось. Зато если теперь все выйдет так, как я хотел бы, то это будет скорее, чем ты можешь подумать и прогремим на всю Францию, черт меня подери. Однако, это долгая история. Конечно, мне за тобой теперь не угнаться, зато есть к чему стремиться.

- Клянусь папской печенкой, вот это роскошество! - граф охватил взглядом стол и тут же почувствовал себя в стенах города, который осаждают уже добрых полгода. Изыски придворных пиров не выдерживали сравнения с этой аппетитной простотой. Жеманница, у которой на физиономии дюжина сетье белил и пудры, так же никогда не сравнится с природной красоткой. Кот в мешке: никогда не поймешь, ровная ли у нее кожа и какого цвета, смуглая или как сливки.  Как же приятно отбросить церемонии!

- Я тебе искренне завидую, - с набитым ртом признался молодой человек, - ты тут не слышишь и половины грозовых раскатов. А та меньшая половина, что слышишь, тебя не волнует. Правда, я подозреваю, что ненадолго. Его Высочество нуждается в людях, а он мастер обещать золотые горы. Королева-мать примчалась как на крыльях, чтобы образумить сынка. Я только что оттуда. Вернее, из окрестностей. В опасной близости от твоего гнездышка змеиное логово образовалось.

Что же до женщин... Все куда проще, чем ты думаешь, - Коссе нахмурился, - то есть, сложнее. Беленькая, черненькая, какая к дьяволу разница. Я давным-давно нашел, что искал. А знаешь, что самое смешное? Что она здесь. За этими чертовыми стенами. При мадам Екатерине. Приволокла сюда, с собой. И только Богу известно, когда окажутся опять в Париже. Как я уже сказал, Франсуа далеко не дурак, чтобы вестись на посулы. Бюсси, разумеется, при нем. И уж он мира не допустит, это к гадалке не ходи, - столешница содрогнулась от мощного удара кулака, наливка приятно обожгла глотку.

О том, что именно эта причина заставила его сделать крюк и не нестись прямиком в Париж, Шарль разумно промолчал. Во-первых, чтобы не обижать славного хозяина этого дома, а во-вторых... во-вторых, Арман достаточно проницателен, чтобы догадаться и без слов. Совестно, очень совестно долго не заглядывать к добрым друзьям, даже если поддерживаешь переписку. Однако сейчас, сидя за одним столом с Вогюэ, глядя в его открытое лицо, вольготно вытянув ноги и слушая треск камина, сокольничий ловил себя на мысли, что был здесь только вчера. И потом, истинный друг никогда не попрекнет тем, что тебя долго не было. Он просто рад видеть тебя. В этом Коссе уже убедился.

- Да погоди! Жестоко отрывать вот так скоро от такого нектара. Это кощунство, между прочим! Куда?.. - проворчал Шарль и спешно покончил с очередным бокалом наливки. Друзья порядком опустошили стол и голод утолили, но оставалось еще порядочно вкуснятины. Куда его ведет Арман, наш герой знать не знал, а потому поворчать-то поворчал, но покорно последовал за хозяином. Может, там что-то действительно стоящее: птицы, новые борзые, или тот заскучал и приглашает его поразмяться в фехтовальном зале? Так после еды это не самая лучшая идея, а значит, вряд ли. Манипуляции друга подле сундука совсем обескуражили сына маршала де Бриссак.

- Нет у меня никакой кручины и причем тут твой сундук? Или подобно бродячим фокусникам и трюкачам ты хочешь меня развлечь какой-то диковиной? - хотел спросить он, но то, что извлек, наконец, из сундука его боевой товарищ, лишило сокольничего дара речи.

- Святая Пятница, как говаривал, бывало, король-еретик, - простонал Шарль, - старик, ты что, оторвал меня от барашка и от наливки твоей супруги, чтобы по моде приодеть? Ты варвар. Что это?

Хоть ты тресни, смысл затеи Армана все еще ускользал от него. Единственное что - зловредная пыль заставила громко чихнуть и его тоже.

Отредактировано Шарль де Коссе (2016-09-10 20:50:55)

Коссе смотрел в зеркало и не понимал, что ему делать. Тут одно из двух, смеяться или оплакивать друга, ибо тот явно сбрендил.

- Дружище... - сын маршала кашлянул в кулак, - славный мой Вогюэ, скажи как на духу, ты с лошади третьего дня не падал? Ну или вчера... Или неделю назад? - граф заботливо положил руку на плечо хозяина, - а жара у тебя нет? Послушай, мне очень любопытно, во что одевался твой почтенный предок, право же. Я ценю, черт возьми. У меня вот в сундуке дедовы доспехи и я их тоже храню. Это прекрасно. Бирюзовые вставки же и вовсе выше всяких похвал. Только скажи ты мне на милость одно... 

Гордое гусиное перо алело как знамя, только вот перу не понравилось, как его закрепили и оно медленно, с издевкой упало сокольничьему на глаза. Пришлось дунуть хорошенько, чтобы смотреть не мешало.

- Причем тут я? И зачем мне это все? Хочешь представить, как выглядел твой дядюшка в наши годы? Так я на него не похож, у тебя вон все в родне рыжие как спина у лисицы. Хочешь спасти, говоришь? Это от придворной моды-то? Ох, веришь, она мне и самому не особо по душе. Идет, бывало, этакий петух, воротник что жернов, на шпаге бант, ток* как у женщины, и не поймешь, то ли это его украшения, то ли жены. Ладно, шутки в сторону. Объясни ты толком, к чему этот маскарад? Ты куда меня собрался в таком виде отправить?! Не обессудь, но посмеялись и хватит! Я... Я это не надену, дружище, исключено!

Догадка молнией осенила, но только лучше бы не осеняла вообще. Дьявольщина, невозможно!

*Небольшая модная шапочка

Отредактировано Шарль де Коссе (2016-09-20 13:24:37)

- Да черт задери, она меня в этом не узнает! - напоследок воскликнул бедняга-сокольничий в отчаянии. Так издыхающий зверь бьется в последней, уже слабой судороге. Дураку понятно, что смысл в том и есть, чтобы не узнали. И чем нелепее он будет выглядеть, тем лучше и тем меньше шансов распознать вельможу в долговязом несуразном провинциале.

Сын маршала прекрасно осознавал: выхода другого нет. Если Франсуа затеял по случаю приезда матери празднество вопреки военному положению, а это очевидно так, то пробраться в Шамбор будет намного легче и это превосходный шанс. Забрезжила надежда. Пока еще где-то вдалеке забрезжила, подобно очень далекому маяку. Очень опрометчивое решение со стороны Его Высочества. С чего вдруг он, всегда такой опасливый и готовый подобно Нерону ежедневно ночевать в разных местах, проявляет такую бесшабашность в такой опасный для себя момент? Покушения не опасается? Не опасается, что король решит одним махом избавиться от своей вечной проблемы в расчете на то, что госпожа де Водемон вскорости даст династии наследника? Ведь стоит королеве затяжелеть и карта Алансона бита.

Хотя с другой стороны Шарль, как тактик, его отлично понимал: принц определенно желает продемонстрировать, что ничего не опасается и этим поставить себя в положение выигрывающей стороны. Заодно он сможет собрать лояльное дворянство для принесения почестей и выражения верности и таким блестящим образом погладить их по шерстке. В конце концов, чем костюм провинциального... сильно провинциального дворянина времен Франциска хуже остальных? Кем только не одеваются. Король Карл когда-то и вовсе явился пред светлые очи своих подданных в виде дикаря. Правда, у него и прозвище было Безумный, а закончилось всё большим пожаром. Ну да, малость поношенный и потертый. Ну да, заплаты. Ну да, цвета, какие сейчас не встретишь. Да, шляпа с жутким пером. Зато лишь несколько минут позора, и если всё пройдет удачно, то его ждет награда. Весточка? Да какая весточка. Разве может быть что-то менее равноценное? И шут с ним, с самолюбием, сейчас его можно и запихать куда подальше. Арман чертовски прав.

Молодой Бриссак зажмурился и кивнул.

- Дьявол бы побрал твою фантазию, мудрость и логичность, Вогюэ. Валяй. Я согласен. Доверяюсь тебе полностью.

Нашего героя взяла здоровая злость вперемешку с мальчишеским авантюризмом. Не сойти ему с этого места, если эта небольшая шутка не удастся блестяще и если он не добьется своего!

Отредактировано Шарль де Коссе (2016-09-27 14:12:39)