Как же хорошо, что утомительный официальный вечер закончился и теперь на несколько часов можно окунуться в безудержное веселье, не боясь быть понятой двояко. Рене с наслаждением уплетала уже третье миндальное пирожное и не без удовольствия наблюдала за расходящимися по укромный уголкам дворца парочками. Хм… вечер обещает быть очень интересным! Всё же надо отдать должное герцогу – он умеет безошибочно выбирать нужных, выгодных, а главное предсказуемых для него людей. Самое занимательное, что от подобного выбора обе стороны остаются в выигрышной позиции. Первая сторона получает подпитывание самолюбия, а вторая маленькие, но очень необходимые для них блага. Пусть иногда совершенно не рациональные. Подобные вечера для мадемуазель де Клермон были точно глоток свежего воздуха на фоне придворной жизни в Лувре, где все обязаны исполнять какую-то роль и не в коем случае не показывать истинного лица. К тому же виновник торжества был для Рене не просто высокопоставленной особой. Он был чем-то вроде предмета гордости, полностью подчинённого её желаниям и амбициям. Во всяком случае, Рене была в этом уверена. Однако, если пренебречь циничными рассуждениями, то это были взаимоотношения двух очень близких людей, которые могли позволить по отношению друг к другу практически всё, безоговорочно доверяя и поддерживая. Для злых языков подобное общение отнюдь нельзя было назвать дружеским, но злые языки упорно хранят молчания и по сей день, лишь теряясь в догадках, в то время как Франсуа и Рене лишь посмеиваются над очередной невероятной версией.

Наблюдая за довольным выражением лица дофина, Рене мило улыбнулась и, взяв со стола бокал отменного Бордо, направилась туда, откуда доносился голос месье де Бальзака:

- Ну надо же! – притворно восхитилась фрейлина – кого я имею честь видеть! Месье, как поживает Ваша губа? Меня до сих пор терзает совесть, но Вы так увлеклись завоеванием, что я не смогла не ответить наступлением, – она уже было развернулась и собралась оставить месье в раздумьях, но бокал в руке неожиданно дрогнул и подавляющая часть его содержимого оказалась на колете, – простите мне эту оплошность, месье! Право же, я такая неловкая! На дворе уже глубокий вечер и я растеряла всё внимание. Пусть это будет самая большая неприятность для Вас в этом месяце!

Бюсси пропустил всю эту завлекательную беседу за столом у принца, так как был все это время очень занят в соседней комнате. Прелестная фрейлина королевы-матери, одна из числа ее прелестниц, скорее всего была приставлена своей повелительницей как соглядатай к дофину, но если это было и так, то сейчас распутная чертовка явно не могла выполнять те функции, которые мадам Змея возложила на покатые плечи одной из своих сирен. Граф, решивший в этот вечер веселиться так, как было принято в Алансонском дворце, вскоре после первых же тостов утянул пьяно хихикающую прелестницу в небольшую комнатенку с изящной кушеткой, где и воздавал должное ее прелестям все то время, пока его сестра флиртовала со своими сотрапезниками. Сейчас же, отворив дверь, граф, немного расхристаный, чуть больше зарумянившийся, чем обычно и с абсолютно осоловелыми глазами, показался на пороге комнаты и, широко улыбнувшись, произнес:

- Рене, сестренка, ты, как я смотрю, приносишь счастье нашему другу Антраге? Ведь вино на одежде это всегда к удаче! - довольно проговорил Клермон, заметив как сеньор де Бальзак оттирает свой колет вышитой льняной салфеткой. Одновременно Луи направился к столу, чтобы подкрепиться. После подобных эскапад аппетит у молодого графа был воистину зверским.

А вот дама, уведенная Клермоном из-за стола, появляться из комнаты пока не спешила, отдыхая после своего галантного приключения.

- Антраг не ловит за хвост удачу? - чуть насмешливо, но в целом весьма поощрительно хмыкнул Бюсси, - Ни за что не поверю, - закончил граф свою фразу, плюхаясь на стул черного дерева с резной спинкой и протягивая руку к блюду с нежнейшими лимонными пирожными. Резвый паж немедленно наполнил темно-золотой чеканный кубок темно-бордовой, почти черной тягучей влагой из графина венецианского стекла.

- А ничего у вас кондитер, Монсеньор, - заметил Клермон, наполняя рот нежнейшим кремом в хрустящих тарталетках, - Просто во рту тает. Но, скажу честно, я предпочел бы колбасу, - граф запил свою трапезу щедрым глотком вина. Любовные баталии, если, конечно, не завершались крепким сном до утра, всегда вызывали у него зверский аппетит и хрустящее тесто с заварным лимонным кремом никак не могло удовлетворить алчущее пищи нутро молодого мужчины.

- Да, кстати, на что играем? - с интересом спросил Бюсси, глядя на сданные игрокам карты и сам намереваясь влиться в игру. Вопрос Луи не был праздным - в Алансонском дворце играли обычно ставка по экю, но случались, особенно когда за карточный столик садились дамы, игры и на желание.

Так, однажды Бюсси, проиграв мадам де Барбезье, повез последнюю по желанию той на телеге запряженной волом на ярмарку в предместье и оба они были ряжены как мещане. Впрочем, погуляли тогда отменно и Бюсси выиграл бочонок вина, поборов почти всех местных силачей. А сколь сладостны были их с попутчицей взаимные ласки на телеге, покрытой сеном на обратном пути! Нет, воистину порой проигрыш равен выигрышу. Но вот на что играть, все-таки надо знать до момента, когда взяты карты в руки.

Отредактировано Луи де Клермон (2014-11-13 13:35:56)

- Все ханжи утверждают, что не хлебом единым, - заметил Бюсси,  набивая себе рот оставшимися на блюде пирожными, - Но вы-то, монсеньор, знаете не хуже меня, что хлеб всему голова. А вот о том, что каждому овощу свой срок не могу не согласиться, - взял граф сданные ему карты, предварительно вытерев руки и губы от крема и крошек, - А на что играть пусть выбирает дама, - согласился Бюсси, прекрасно понимая, что Рене наверняка выберет желание. Ну да ему все равно - захочет какую-либо безделицу, так он ей все и так купит. А капризы это не к нему, это к дофину... Впрочем, отношения сестры и дофина устраивали  Клермона. В то, что Франсуа любовник его сестры, граф не верил, а легкий флирт, коим забавлялись эти двое, вполне устраивал молодого человека. В конце концов, Франциск был наследник престола, а Рене была всяко познатнее действующей государыни. Но столь далеко граф, разумеется, не загадывал и плотоядно косясь на грушу, которой явно собирался овладеть как только освободятся руки, взял карты.

- Антраг, что это вы не играете? Вам же обычно везет? - поинтересовался Луи, убеждаясь, что сегодня ему карта явно не идет.

- Ну и сдали... Похоже я не в выигрыше, - меланхолично подумал граф, - Разве что у Франсуа карты еще хуже... В конце концов ему везет в любви, должно не везти в картах...

- С удовольствием, господа - взяв в руки карты, Рене заливисто рассмеялась, поглядывая на поедающего вкусности Антраге. Заметив его пристальный взгляд, мадемуазель де Клермон немного подалась вперёд , в надежде смутить любознательного красавчика открывающимся видом. Становиться одной из многих в его богатом списке она определённо не хотела, но внимание к её миловидности забавляло. Да и к тому же время шло, а от возлюбленного и по сей день не поступало каких-либо предложений и тем паче признаний в любви. Стало быть, в вечной верности Рене никому не клялась, однако, решила не торопиться. Всё же красивое личико ещё не показатель к моментам, к которым Рене была невероятно требовательна. Больше она не обращала на Бальзака внимания, ибо дальнейшее развитие событий можно было предугадать уже сейчас.

- Я бы предложила сыграть на секрет, господа, но я уверена, что Вам будет нечем меня удивить. Некоторых из Вас я знаю слишком хорошо. Поэтому предлагаю для начала ставку на желание выигравшего. Если возражений нет, то принимайте мой первый ход, Ваше Высочество.

Фортуна, капризно отвернувшаяся от Бальзака, сегодня явно благоволила к Рене. Карты достались одна лучше другой, но преждевременно радоваться не стоило. Желание, созревшее в голове женщины, и вовсе было старо как мир, а озадаченные лица молодых людей вызывали сочувствующую улыбку. В ожидании хода, Рене бросила мимолётный взгляд на Франсуа и поправила выбившуюся из-за ушка прядь волос.

Бюсси критически осмотрев свои карты, взял двумя пальцами ту что посредине и мягко покрыл ею карты обоих соигроков:

- Король... - чуть улыбнулся он,  и наконец ухватив грушу откусил сразу половину не очень сочного плода, явно предназначенного для зимнего хранения и пролежавшего всю зиму в погребе. Но чуть деревянный вкус плода тем не менее был освежающ, а набитый рот графа мешал тому участвовать в разговоре. Потому Бюсси лишь слушал своих собеседников, чуть мерцая глазами в свете чуть чадящих в канделябрах свечей. 

Но наблюдая за сестрой, прожевав наконец плод грушевого дерева, Клермон недовольно пробурчал:

- Если опять пожелаешь сбивать каштанами шляпы с прохожих, участвовать не стану... - молодой человек отлично помнил как совсем недавно проиграл сестре пари  и та возжелала, чтобы брат сбил каштаном шляпу первому же прохожему. Бюсси взяв каштан, ожидал оставить без головного убора какого-нибудь галантерейщика или трактирщика.

Но как назло по улице проезжал граф де Фловен. И ладно бы тот вызвал обидчика на дуэль... Так нет! Заявился жаловаться королю.  Разумеется, Бюсси на тот момент мало волновали мнения как короля, так и Фловена, но выходка была более чем мальчишеская и то, что сплетня об этом пошла гулять по двору, мало радовало Клермона.

Отредактировано Луи де Клермон (2014-11-21 21:10:33)

Рене оценивающе наблюдала за картами своих соперников и удивлялась. Неужели, у всех действительно такой плохой расклад? Туз окончательно её обескуражил, ведь игра только началась.

- Премного благодарю, месье! Ваша щедрость сегодня просто не знает границ! – шутливо прокомментировала Рене ход Дампьера и перевела взгляд на дофина, положив перед ним на сей раз бубновую девятку:

- Опасность подобно доброму вину подогревает кровь, Ваше Высочество. К тому же, когда Вы рядом, разве я могу чего-то бояться?

Мадемуазель де Клермон нарочито медленно накручивала длинную прядь каштановых волос на указательный палец, украшенный изящным колечком в форме змейки, которое должно было быть очень знакомо Франсуа* и чуть ощутимо коснулась кончиками пальцев его руки.

- Но мне невероятно приятно слышать подобные проявления беспокойства. Обратите внимание, какая интересная картина: в то время как мы с Вами проявляем осторожность, господа, сидящие напротив стараются обезоружить нас своим бесстрашием – она выразительно приподняла бровь – даже за карточным столом, где нет места эмоциям, я остаюсь прежде всего женщиной, покоряющейся более сильным обстоятельствам. Разбейте уже девятку и улыбайтесь, мой дорогой принц. Этот румянец Вам так к лицу! – подмигнув дофину, Рене рассмеялась, глядя на Бюсси:

- Любезный брат, а почему ты решил, что сегодняшнее желание останется за мной? Может быть, мне не повезёт? Хотя, учитывая, насколько мне не везёт в любви… Обещаю, что буду воплощением доброты, нежности и понимания, так что обойдёмся без сбитых шляп и распуганных карпов.

- Смотрите-ка, Монсеньор, - отметил Бюсси тоску пса, скучающего у камина, хотя обычно того было не отогнать от стола на котором стояло хотя бы что-нибудь съестное, - Ваш  Геспер, - как звали пса, - Тоже тоскует о добром куске окорока, - говоря так, Клермон рассмеялся и снова метнул на стол карту. Это был валет.

- Ну если сегодня ты, сестренка, проиграешь, то мое желание будет наредкость сурово, - хмыкнул граф себе в усы, и снова потянулся за бокалом. Бюсси душил смех, когда он представлял что именно он потребует тогда от сестры. А планировал потребовать он следующее - возжелать, чтобы Рене устроила ему еще одно свидание с Маргаритой.

И уж тогда он не опоздает на эту, как казалось молодому графу судьбоносную, для себя встречу. Уж тут-то он возьмет быка за рога... Ну а все женщины любят решительность - в этом-то Луи был уверен.

- Садовые жабы? - Бюсси скривился, - Рене, что за фантазии? Я не уверен, что их моют так, что к ним стоит припадать губами. Да на них вечно мочатся пажи его высочества... - проворчал Клермон, который не собирался касаться этих скульптур даже руками, не то что губами.

- Но одну премилую лягушенку я тут знаю. Это ты, моя ненаглядная сестричка, - и отодвинув стул, граф встал из-за стола и подойдя к окну поймал мадемуазель Рене в свои крепкие объятия.

- Ее-то я и поцелую... - припал к румяной щеке своей любимой родственницы долгим, хотя и вполне родственным поцелуем.

- Ну теперь-то мы в рассчете? - широко улыбнулся молодой человек, лукаво подмигивая сестре. При этом он норовил умять еще парочку пирожных, как раз поднесенных одним из пажат, которых граф обвинил в осквернении садовых скульптур.

- Ну, монсеньор, я никогда не был силен в познаниях фауны местных лесов... Бабочка, так бабочка. Но как бы то ни было перебрать не трудно - закуски нет совсем, - мысленно произнес  Бюсси, добавив в слух все ж более учтивую фразу, - когда кругом такие феи... От одной красы опьянеешь... - и прихватив одну из корзинок с блюда и откусив половину, молодой человек с интересом уставился при этом в декольте второй красотки, на губах которой еще оставался опиат, - Дампьер, ей Богу и у вас есть шанс избежать садовой фигуры, - многозначительно отметил граф, явственно давая понять, что как бы то ни было, а целовать его сестру может лишь сам Клермон.

Приторная сладость медового крема заставила Луи ощутить переизбыток сладкого, которое ознаменовало для него этот вечер - медовые пирожные, ликерные вина, доставленные из нормандских монастырей и приторные духи придворных любезниц, готовых на все... Нет, Бюсси решительно хотелось разбавить эту сладость хорошо перченой бараньей лопаткой с несколькими глотками темно-бордового сухого бургундского. Как мы уже писали, граф доблестно бился в спальне почти все то время, пока его сотрапезники расправлялись с рыбными пирогами под доброе вино анжуйских виноградников. И попал аккурат к десерту, изрядно оголодав к тому же от альковных битв.

Отредактировано Луи де Клермон (2015-01-15 00:17:20)