Встреча с самим дьяволом
Париж XVI века был наполнен мифами.
Один из них, например, утверждал, что земля кладбища Невинно Убиенных, довольно небольшая территория на правом берегу Сены размером со среднюю городскую площадь, обладает чудодейственными силами. Она, мол, так сильна, что «съедает труп», иными словами, всего за несколько дней от тела остаются лишь кости.
Даже если и так, к концу XVI столетия древнее кладбище, основанное еще до прихода римлян, было переполнено. Чтобы освободить место для новых захоронений, древние останки беспрестанно эксгумировали и складывали в склепы-галереи на краю кладбища; улицы торговых и жилых кварталов, окружающих кладбище, славились ужасным зловонием, воздух застаивался даже зимой; летом можно было подхватить болезнь во время обычной прогулки по улице Сен-Дени.
Пугал горожан и миф о том, будто в пещерах, расположенных под столицей, поклоняются сатане. Некоторые парижане пользовались дурной славой пещер для собственного обогащения. Возможно, самым известным из них был некий Сезар, умерший в 1615 году в тюрьме (молва утверждала, что его там задушил сатана), который специализировался на том, что являл дьявола молодым «serapiens» (сленговая инверсия слова «парижанин»), плативших ему за представление довольно большие деньги.
Примерно в лиге от Парижа, у дороги на Жантийи я нашел глубокий овраг, — писал Сезар в своей книге «Confession» («Исповедь»). — Когда я встречал желающих лицезреть дьявола, я вел их в овраг, но прежде брал минимум 45-50 пистолей и заставлял поклясться, что об увиденном они никому не расскажут. Я уверял их, что бояться нечего, только не стоит взывать к Богу или святым — это может разозлить сатану.
Во время сеанса шестеро помощников Сезара изображали фурий, зажигали факелы, кричали и завывали.
Сезар монотонно и неразборчиво бормотал какую-то «дьявольскую» ерунду. Главным героем и кульминацией представления был злосчастный козел, выступавший в роли самого дьявола: его красили в алый цвет, и своим видом он гарантированно обеспечивал зрителям ночные кошмары на всю оставшуюся жизнь.
Темные времена
Истории и легенды о том, что в Париже живет сам сатана, распространились по всей Франции, так что без крайней нужды провинциалы в столице не появлялись.
Слухи о том, что Париж — логово сатаны, всплыли вновь в XIX веке: Бодлер, Пьер Борель и Гюисманс приняли сторону дьявола, начали бунт андеграунда и революцию в эстетике эпохи. Однако в XVI веке ужас перед сатаной был реальностью, ему легко находили подтверждение.
Страх перед ведьмами, колдунами и поклонниками сатаны был весьма распространен в Европе в те времена и вылился в массовую истерию, общую для католиков и протестантов, и повсеместное предание ведьм огню. В начале XVI века церковь официально провозгласила сатанизм и магию врагами веры. Об этом можно прочесть в «Malleus maleficarum» («Молот ведьм»), пособии по опознанию ведьм, опубликованном доминиканским монашеским орденом в 1486 году. Борющиеся за власть в городе религиозные фракции успешно прикрывались охотой на ведьм. Во всех кровавых стычках протестантов с католиками, произошедших в Париже, винили сатану.
В длинных и образных «Трагических поэмах» гугенота Агриппы Д’Обинье земным воплощением дьявола предстает Екатерина Медичи. Это поэтическое произведение аллегорически описывает гражданские столкновения во Франции 1560-х годов, кульминацией которых стала бойня Варфоломеевской ночи. Д’Обинье обвиняет Екатерину в колдовстве, призывании дьявола, жертвоприношениях младенцев (по городу ходили слухи, будто она присутствовала на черной мессе в Венсенском лесу).
Но самое важное то, что, по крайней мере с точки зрения кальвинистов, Екатерина олицетворяла принцип бесконечных изменений («change en discord avec les elemens»), которые суть проклятие рода человеческого. Когда в 1589 году королева в возрасте 69 лет скончалась, парижане единодушно сошлись во мнении о том, что если бы им только удалось добраться до ее тела, они бы сбросили его в Сену. Из-за таких настроений Екатерину хоронили в Блуа, быстро и скромно. Ее смерть, однако, не завершила мучений Парижа, а ознаменовала начало нового витка насилия, который не заставил себя ждать.
Началось все с убийства короля Генриха III в том же году. К тому времени Париж находился под властью семьи Гизов и Католической лиги уже двадцать лет. Рядовые парижане ненавидели короля за распущенность и изнеженность, так что Лиге было несложно возбудить толпы и вывести на улицы горожан, осуждавших дворцовую жизнь. Сорбонна тоже не подчинялась короне и успешно управляла настроениями толпы, определяя, кто еретик, а кто нет, и какую политическую программу следует поддерживать. Университет, к примеру, одобрял стремление населения молиться о смерти короля или за победу Лиги над короной. Сразу после смерти Екатерины Медичи на короля, казалось, ополчился весь Париж.
А это про нашего друга Николя:
Реальны ли «Дворы чудес» в Париже?
«Двор чудес» жил под властью собственных «монархов», говорил на своем языке, создал свой кодекс поведения и строгую вертикаль власти.
В преступной иерархии были свои кланы: «les Courtauds de Boutange» — попрошайки, которые работали на улицах столицы лишь зимой; «les capons» — воры и грабители, которые работали в кабаках в одиночку, иногда им помогали ученики, которые отвлекали внимание толпы, вопя, будто их только что ограбили; «les Franc-mitoux» — больные-притворщики, чьи искусственные увечья могли обмануть даже опытного врача; «les Hubains» — владельцы поддельных свидетельств о том, что они были исцелены от сумасшествия самим святым Юбером и теперь собирают пожертвования, чтобы отправиться в паломничество и отблагодарить святого за спасение; «les Rifodes» — погорельцы, которые в сопровождении жен и детей побирались по городу- показывая жалостливой публике свидетельство о погкаре; «les Sabouteux» — эпилептики-одержимые, которые, катаясь по земле с пеной у рта, пугали горожан приступами судорог или внезапной яростной одержимостью демонами.
Сомнения в реальности «дворов чудес» высказывались уже давно, многие считали их литературной выдумкой. Историк Андре Риго утверждал, что рассказ Анри Сова-дл — детальное заимствование истории писателя Оливье Шеро. Последний, в свою очередь, скорее всего позаимствовал сюжет из рассказов некоего Пешона де Руби, который первым описал такой «двор чудес» в 1596 году в «La Vie genereuse des mercelots, gueux et boemiens» («Богатая жизнь жуликов, бродяг и богемы», издано в Лионе).
Пешон де Руби заявлял, что потратил годы на изучение жизни этих людей, их языка, чтимых святых, профессио-нальной и социальной иерархии. Понятное дело, его описания преисполнены симпатии; нарисованное им общество ненавидит всякую власть и презирает деньги, считая их ловушкой для свободы. Главными условиями «настоящей жизни» считались свобода от любой работы и право проживать в любом месте на земле: богема Парижа стала своего рода прародителем анархистских групп XIX века, объявивших войну труду, семье и религии.
Улицы с самой зловещей репутацией дожили до нынешних времен. С XV столетия Большая Улица Сброда, как и прилегающая к ней Малая Улица Сброда известны как «coupe-gorges»: места, где режут глотки, где преступники всех мастей живут по собственным законам. Мало что изменилось в этой округе с тех пор: 21 сентября я сам наблюдал, как среди бела дня и на глазах напуганной толпы прохожих двое громил-сутенеров изрезали ножами лицо девушки.
Отредактировано Реми ле Одуэн (2014-08-17 14:35:43)