Серый осенний дождь нудно стучался в окно вместе с полуголой веткой старого, пожелтевшего каштана. И как всегда тянуло студеной прохладой в плохо законопаченные щели рассохшейся деревянной рамы окна. Стук во входную дверь отвлек старого лекаря от его привычного занятия. Старик обрабатывал рану в боку некоего незнакомца. Нашли его рыбаки. Незнакомец еще дышал, но находился без сознания, которое он, похоже, потерял, пытаясь выбраться на берег, ибо голова несчастного была на суше, в то время как по пояс он все еще находился в воде. Мэтр Пти, ставший под старость редким лакомкой, охотно покупал у рыбаков раков, до которых был большой охотник, и на счастье этого незнакомца оказался возле рыбаков в тот самый час, когда те с удивлением рассматривали  свою находку. И вот теперь, так и не поев раков, мэтр старательно латал рану в правом боку своего нового пациента. 

- Вечно этот мальчишка не вовремя, - проворчал  мужчина, досадливо бросая окровавленную тряпицу в таз с теплой водой, - Когда он нужен - так его нет, а когда не до него, то он барабанит в дверь, что твой дятел...
Но как бы то ни было, а держать парня на холодной улице  добрый  мэтр Кристоф не  собирался. И потому оставив на секунду своего  пациента,  старик шагнул к двери и  отодвинул засов.

- Мой руки и подключайся, - велел он с порога своему ученику,  старательно хмуря брови, - У нас работенка...

Отредактировано Кристоф Пти (2014-07-15 00:14:33)

- И к тому же он провалялся в реке  Бог его знает сколько, - отозвался  мэтр Пти, ловко тампонируя рану пучком корпии, дабы унять кровотечение, - Так что мало того, что рана у него в боку, что дупло у белки, так еще и наверняка простыл болезный... А ты давай, давай, рви пока вон ту тряпицу на бинты, - кивнул мужчина седой головой в сторону приготовленного для подобных целей полотна, - И  подавай мне, сейчас перевяжем его и тогда уж постараемся уберечь от простуды. Разотрем ему спину и грудь козьим жиром с травами, а чтоб не застудил почки, попробуем влить ему в рот взвар семян укропа. Глядишь и очухается... - сказал  старик, принимая от  ученика кусок материи, должный послужить ему бинтом.

- Не люблю когда мои труды идут прахом, - проворчал Эскулап, поясняя причины такой заботы о  выловленном в Сене незнакомце, - А ведь он не француз... - он покачал головой, мазнув взглядом по  мертвенно-бледному лицу своего пациента, - Не француз... Хотя... Может, наваррец? - предположил он, начиная заматывать бок страдальца.

- Ты рви, рви давай, не отвлекайся, - чуть пристрожил старик Одуэна, даже не глядя в сторону того, - Замотаем его сейчас, а там  и ладно... Ох и погодка сегодня, - пожаловался Пти, ловко орудуя своими жилистыми кистями рук с длинными узловатыми пальцами хирурга или музыканта, - У самого поясница болит хоть кричи. А толку-то... Уже и перцовая мазь не помогает. Осень... - мэтр Пти вздохнул, заканчивая перевязку раненого.

Отредактировано Кристоф Пти (2014-07-15 19:06:31)

- Да, случай прелюбопытный, - согласился мэтр Пти, заканчивая возиться с раной и собираясь приступить  к растираниям бесчувственного тела своего нового пациента, - Я и сам не понимаю в сущности как он ухитрился не утонуть... Наверное продержался как-то. Но нашли его на бережку. Голова и тело до пояса на песке, а все прочее в Сене. Ну и бездыханного, что твой мертвец. Рыбаки нашли. Судя по одежде он дворянин, но не похож на тех, что в Париже все верхом красуются.  Другой он какой-то. Во всем... И смотри-ка с тонзурой, но в мирском, - обратил старик внимание своего ученика на аккуратно выбритую в черных, как южное небо, волосах незнакомца небольшую тонзуру, - Не наваррец он... Нет, - опроверг Кристоф сам себя, - Те все еретики, не принято у них тонзуры носить. Испанец или итальянец... Был бы монах, был бы в рясе, был бы в иных чинах, Париж бы сплетничал, что за птица залетела... А этот ни то ни се. Странно все это, ох странно, - продолжал рассуждать старый лекарь, открывая банку с козьим жиром и  зачерпнув пахнущей травами мази на кончики пальцев, - Переверни-ка его, - велел учитель своему ученику, тихонько вздыхая.
- Кем бы ни был этот раненый, а похоже он не жилец, - подумал мужчина, норовя приступить к растираниям.

Отредактировано Кристоф Пти (2014-07-15 20:56:45)

- Ну что ж, все эти епископы страдают точно так же как и простые вилланы... - тихо согласился мэтр Пти, - Но как бы то ни было кто-то уверен, что убил, - говоря так,  старик начал растирать мазью спину своего пациента, - А если он на ровном месте шишка да еще и инкогнито, то убийца может прийти добивать. На ночь нужно будет ставни  будет, а двери мы и так запираем, - вздохнул старый лекарь, который свято уверовал за свою долгую жизнь в постулат "делай, что должен и будь что будет", но тем не менее не собирался и облегчать задачу злодеям.

- И ты теперь по полночи гулять не станешь, а то еще и получишь по своей кудрявой башке,  - проворчал Кристоф, заканчивая растирать спину незнакомца, - А твоя голова еще послужит  человечеству, не будь я Кристоф Пти. Ну что стоишь, переворачивай его на спину и идем делать укропный взвар, - мужчина  снова стал строг и собран.

- А ты теперь вечерами будешь сидеть дома, хотя мне все-таки кажется, что грабители или фанатики-еретики более вероятны... Ну да ничего, поможешь мне наконец сварить кожных мазей. А то все бегаешь где-то, бегаешь... Влюбился поди, - насмешливо прищурился учитель, глядя на юношу, - А заодно и за нашим пациентом поухаживаешь, а то я уж стар стал со своей поясницей этакого лося ворочать...

Отредактировано Кристоф Пти (2014-07-16 12:50:33)

- Травы? Ну и много накупил? - чуть насмешливо приподнял пожилой мужчина седую бровь, - И где деньги взял? Обычно на снадобья-то я тебе отсчитываю... - надо сказать, что старик отлично знал о взаимной симпатии своего шестнадцатилетнего ученика к пятнадцатилетней дочке булочницы. И одобрял отношения двух юных влюбленных. Адель хорошенькая, добрая, работящая, а его Реми просто будущее светило и может легко затмить славу великого Паре, уж в этом старик разбирался, будьте уверены.

Что ж до предположения, что они прославятся, старик лишь добродушно усмехнулся. Ему не нужна была слава Авиценны и Гиппократа, он трудился не для славы. И что греха таить - был весьма недурной лекарь. Во всяком случае, не лечил раны кровопусканиями и холеру жгучим перцем. А число вставших на ноги пациентов старого Пти явно превышало количество выздоровевших у многих и многих мнимых светил поклоняющихся Асклепию, Гигиее и Панакее*. А денег, зарабатываемых его почти волшебными руками, ему вполне хватало на новые снадобья и бадью сытной и вкусной похлебки. И  мэтру Пти этого было довольно.

- Ну что ж, может и прославимся... Благодаря тебе, - поощрительно улыбнулся лекарь, держа над спиртовой горелкой тяжелую латунную колбу и дожидаясь, когда в ней закипит укропный взвар, которым он собирался поить своего раненого.
___________________________________________________
*«Клянусь Аполлоном-врачом, Асклепием, Гигиеей и Панакеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство»  так начинается клятва древнегреческих врачей, которая была известна еще до Гиппократа.
Аполлон, Асклепий, Гигиея и Панакея - боги древнегреческой мифологии.

Отредактировано Кристоф Пти (2014-07-16 21:30:14)

- К Адель, - спокойно отозвался мэтр Пти, переливая отвар в глиняную пиалку, - Это хорошо. Адель - хорошая девушка. Милая, умненькая, работящая. А человеку негоже быть одному, - грустно вздохнул мэтр Пти, вспомнив  свою, ныне покойную, жену Амбруазину с которой он прожил тридцать лет без пары месяцев. Госпожа Пти была светлым лучом, освещающим жизнь всех, кто ее знал и овдовевший лекарь больше о женитьбе и не помышлял, понимая, что нет на свете второй такой Амбруазины. Но как бы это ни было, а работа ждала обоих Эскулапов и пожилой лекарь, велев  Одуэну взять ложку,  понес взвар к раскинувшемуся на постели незнакомцу. У того явно начинался жар, дыхание сделалось тяжелым и прерывистым, а с пересохщих, сухих губ раненого срывались отрывистые стоны.*

- Теперь бредить будет,  - вздохнул Кристоф, кивая Реми, - Приступай... Поить пациента находящегося без памяти будешь. Хорошая тебе практика.

- А он не старый. Даже скорее молодой, - подумал лекарь, разглядывая раненого, - Все-таки интересно кто же он?.. - и прерывая сам себя, себе же мысленно ответил, - Если оклемается, скажет... А нет так и нет. А  Реми - молодец! Какой трактат добыл... Надо поглядеть на досуге, да только где этот досуг, - махнул рукой он.
_______________________________________________
* Согласовано с сеньором де Монтесо.

Отредактировано Кристоф Пти (2014-07-16 22:03:23)

Все эти два дня сеньор де Монтесо метался в жару, выкрикивая сквозь сжатые зубы то  ругательства его родной Кастилии, то отрывки на латыни из святого писания, то звал кого-то, потом надолго замолкая и только хриплое дыхание раненого нарушало звенящую тишину жарко натопленной спальни. Жар камина также ухудшал без того муторное состояние страдальца и даже не осознавая где он, испанец, порывался разорвать некрашеный лен одеяла не слушающимися руками. На исходе вторых суток в ранних октябрьских сумерках фра Селестино, взмахнув угольно-черными ресницами, приоткрыл глаза. Взору раненого представилась небогатая комната одного из городских домов с выложенным белым камнем самым простым камином, в котором пылали жаром ольховые полешки.

- Тано! Бездельник... - крикнул, или как показалось Монтесо, крикнул он. На самом же деле это был всего лишь жалкий стон, вырвавшийся из груди раненого.
Правый бок ныл, как может ныть дождливой осенью свежая рана, а поясница от постоянного лежания на спине мучительно напоминала о своем существовании на поверхности его бренного тела. Да и само тело, потное и липкое, ощущало каждым дюймом своим сбившийся жгут простыни из грубого некрашеного полотна. В общем, сеньор де Монтесо переживал сейчас не лучшие свои минуты и не собирался молчать об этом. Но вот только не молчать у него не очень-то получалось.

В это время пожилой лекарь был занят тем, что растирал в ступке гранатовые корки в порошок и напевал себе под нос в седые, пышные усы:

- Иные жены хуже золотухиии.... - тянул мужчина слова старинной песенки и все сильнее налегал на сушеные корки плода граната. Надо сказать, что мэтр Пти тоже не терял то врямя, которое Реми посвятил уходу за незнакомцем, даром. Мало того, что раненый требовал регулярного наблюдения и перевязок, но и других пациентов старика Пти никто не отменял. За это время старик вылечил несварение у сапожника с соседней улицы и вырвал зуб у служанки старого ростовщика, живущего через два дома от них. В остальном осенний день был обыден и скучен. Но как бы то ни было, на улице шелестел холодный осенний дождь, приминая бурые листья, а в теплой, влажно-непротопленной атмосфере дома пахнущей сыроватыми дровами и сушеными травами, висящими под закопченым потолком, старик растирал свои корки. Услышав шаги ученика, мужчина оторвался от своего занятия:

- Что там с ним? - спросил он, имея ввиду раненого незнакомца, которого Одуэн мог покинуть лишь затем, чтобы срочно призвать к нему мэтра Пти. И услышав ответ своего ученика, поспешил наверх настолько проворно, насколько позволяли старику его суставы.

Отредактировано Кристоф Пти (2014-07-18 13:41:32)

- Тише, тише, вам сейчас говорить ни к чему, ваша милость, поберегите себя, - тихий, хрипловатый голос старика-лекаря должен был действовать успокаивающе, - повезло вам. Вас рыбаки нашли, ну а я оказался в нужном месте в нужное время. Вот вас и перенесли в мой дом без сознания. У вас рана в боку. Поэтому лихорадит. Пару дней пробредили, я не уверен был, что выкарабкаетесь. Ну а теперь кризис миновал, Слава Господу. Можете считать, что в рубашке родились, теперь я вас вылечу. Дайте-ка я смеряю вам пульс.

Осторожно взяв руку раненого, мэтр Кристоф прикрыл выцветшие глаза тонкими сухими красноватыми веками. Положив большой палец на его запястье, туда, где чувствовалось биение жизни, лекарь принялся сосредоточенно слушать, отсчитывая про себя удары сердца, которое должно было вчера навсегда остановиться.

- Ну вот, - удовлетворенно произнес он наконец, изучая цвет и общее состояние кожи пациента, - это уже кое-что. Не норма, разумеется, большая кровопотеря и жар еще есть, но и не ужас. Господь к вам милостив и решил оставить вас на этом свете.

Отредактировано Кристоф Пти (2014-07-18 20:12:47)

Все эти дни юный Себастьяно не находил себе места от волнения. Не то чтобы юноша  очень любил своего господина, нет, этого не было. Тано, как звали все парня, относился к своему фра Селестино весьма насторожено, лишнего при нем не трепал. И вовсе не оттого, что тот  имел непосредственное отношение к Инквизиции. Тано и сам пошел в монахи по своей воле и искренне считал, что господа из Святой Инквизиции борются с дьяволом и еретиками, а не с честными христианскими юношами. Но простонародное происхождение, учившее, что "с хозяином не следует откровенничать слуге, коль  шкура дорога", заставляло парня быть всегда на чеку и язык не распускать. Хотя сам фра Селестино и не был в быту так уж суров и хозяином являлся хоть и требовательным, но не злым. Но как бы то ни было - Тано был не из тех слуг, что за  своего господина и душу заложат. Но сейчас, сидя в чужом городе, в чужой стране и не зная куда идти в случае если его сеньор не появится и вовсе, Тано явно не находил себе места от беспокойства. Да и деньги, из тех, что  дон Селестино оставил парню на хозяйство, таяли как лед под жарким солнцем. А лезть в сундуки за новой порцией парень не смел. Поэтому сейчас он грустно сидел у окна,  глядя на осеннюю улицу, где ветер старательно гнал по  сырым, чуть подгнившим доскам тротуара бурые, словно смятые чьей-то недоброй рукой, листья. Думы юноши были столь же печальными, как и погода за окном. А тот факт, что его господин зачем-то снял дом вместо того, чтобы остановится в монастыре или доме кого-то из соотечественников, только усложнял все дело. Юноша не представлял, когда и к кому ему стоит идти за помощью, и оттого на душе его было совсем черно. Прервал эти мысли громкий стук в дверь. Парень встрепенулся, как воробей на ветке, и поспешил открыть, невольно обрадовавшись:
- Может это наконец он? - с надеждой подумал он о своем господине, - Или от него...

Отредактировано Себастьяно Креспо (2014-07-19 12:16:24)

Слушая парня, представившегося учеником лекаря, Тано ощущал, как улыбка невольно начинает раздвигать его скорбно сжатые губы. Он был не силен во французском, но то, что его господин нашелся, дошло до сознания парня. И раз смог прислать за ним, то значит, не так уж безнадежен. Или, на худой конец, в состоянии хоть дать распоряжения куда и к кому идти, если уж совсем плох. Как бы то ни было, а уже хоть какая-то определенность...

- И сильно ранен? - поинтересовался Себастьяно, прикидывая, что ему стоит взять с собой, в дом лекаря - сундучок с бельем или пару дюжих парней с носилками? Да и вообще - что от него хочет сеньор и тот неведомый лекарь, что прислал этого мальчишку?

- Что мне стоит прихватить? - напрямую спросил Тано в надежде, что сеньор или лекарь дали ему более детальные указания. Хотя при всем при том, парень, привыкший жить своим умом и сам бы сообразил, что стоит брать белье и деньги, если дон Селестино поживет пока у лекаря. И тут же не удержавшись от естественного любопытства, столь присущего пытливой юности, слуга почтенного фра Селестино спросил Одуэна, не известно ли кто нанес испанцу эту рану? Ну и докончил юноша свои распросы запоздало вежливым:

- А тебя-то самого как звать?

Отредактировано Себастьяно Креспо (2014-07-19 13:24:56)

Тано тащил небольшой сундучок с бельем своего хозяина и его туалетными принадлежностями, решив, что если еще что понадобится, то проще сбегать в снятый сеньором дом, чем сейчас нагрузится как мул всем что нужно и не нужно... Поэтому идя хоть и не налегке, но и не сильно нагруженным, парень был не прочь и поглазеть на город и поболтать со своим новым знакомцем:

- Что мы в Париже делаем, - рассказывал Себестьяно, мешая с французскими испанские слова и приправляя их латинскими терминами, - я и сам толком не знаю. Мне сеньор не отчитывается. Но приехали, наверное, до весны... Зимой-то по нашим дорогам не проехать. А у нас дома да - красота! Апельсины, лимоны, оливки... Хорошо у нас... Но я вообще путешествовать не прочь. Я б и у вас чего глянул, - беззаботно трепался парень, прекрасно понимая, что не так просто фра Селестино прибыл во Францию. А вот зачем, он и не ведал. Не для устрашения французских еретиков же?..

А кто  дона Селестино-то так? - спросил Тано, перехватывая сундучок из правой руки в левую, - Враги веры что ль? Или разбойники? У нас под Саламанкой как-то схватили целую шайку. Всех повесили, - рассказывал юноша, уже полностью сбившись на испанский с той языковой смеси на которой он начал беседу с юным Эскулаппом.

- Сеньор!

Себастьян не испытывал обожания к своему господину. Но он привык видеть того деятельным, полным сил и зрелище, которое ему открылось, не могло не угнетать: бледный, с тенями под глазами, фра Селестино выглядел так, будто из него выпустили добрую половину всей его крови. И чисто по-человечески монашку стало его жаль. Но он был жив. Впрочем, зная его характер, Тано этому факту не слишком удивился.

- Мой сеньор. Мне сказали, вы чудом выжили, - монашек шагнул ближе к постели, чтобы раненому было удобнее говорить. Сейчас они находились наедине: Одуэн воспользовался тем, что у раненого появился собственный служка, - ученик лекаря, этот Реми, рассказал мне то, что ему известно. Если вам не очень трудно говорить, то может быть, вы помните что-либо кроме этого? Здесь сейчас никого нет, кроме меня. И что я могу сделать для вас? Я принес с собой кое-какие вещи по своему скромному разумению...