Мария читала, когда в дверь ее покоев постучались. Она обернулась, во взгляде читались испуг и любопытство. « Кто бы это мог быть?» Дело в том, что на воспитанницу Жанны Наваррской не так давно обратил внимание Монсеньор герцог Анжуйский. Этот красавец, острослов, любимец двора, вдруг стал настойчиво оказывать знаки внимания мадемуазель де Клев.

Молодая гугенотка едва ли не с пеленок слышала о коварстве и распущенности Мадам Змеи и ее отпрысков, и о том, что порядочной девушке стоит держаться от Валуа подальше. Подвергнувшись внезапной любовной атаке, будучи незнакома с искусством куртуазной любви, еще не до конца переборов внушенный в детстве ужас к злой королеве, она не знала, как реагировать. Однако по всему было видно, что принц вовсе не намерен отступать. Постепенно, к своему стыду, она поймала себя на мысли, что ей  вовсе не противно общество Анри Анжуйского, напротив - она находила его приятным собеседником и  обаятельным кавалером.

Он был притягателен, как море. Внушал трепет и завораживал, хотелось опуститься на дно и познать его до конца. Это обстоятельство и тяготило  девушку, так как не укладывалось в строгие рамки ее миропонимания. Разве она может принимать знаки внимания от кого-то, кроме своего жениха? Кузен Конде, жених Марии, прямолинейный и грубоватый, не вызывал у девушки никаких  чувств: ни любви, ни страха, ни отвращения, ее держало рядом с ним лишь чувство долга…
И долгое время она считала такое вполне нормальным, а себя счастливой.

А теперь…. Теперь, когда ей приоткрылась завеса иного мира, как ей быть? 

Камеристка  поспешно  скрылась за дверью, но уже через минуту вернулась, объявив своей госпоже имя гостьи.

- Мадемуазель д’ Атри? – растерянно переспросила  де Клев. « Чтобы этот визит мог значить?» - просите, я приму ее.
И камеристка в очередной раз  скрылась, шмыгнув за дверь, дабы  пригласить графиню пройти внутрь.

Гостья  представилась и поприветствовала легким реверансом невесту принцу Конде. Мария и  раньше  видела графиню д’Атри, в свите дам, Екатерины Медичи, а еще до мадемуазель де Клев долетали отголоски  дворцовых слухов. Так поговаривали что Анна – сердечная пассия короля Карла, и что тот высоко ценит свою музу.
Однако, несмотря на свое двусмысленное положение,  позорное для благородной девушки,  ведь нет положения хуже положения любовницы, тем более для молодой  незамужней  женщины, от Анны, в отличие от других девиц, приближенных к королеве-матери, не веяло пороком. Она была скромна, сдержана, не кичилась своим положением и особенным расположением к себе государя, держалась больше в тени. Мадемуазель д’Атри вела себя так, что даже у протестантов в свите Марии, смогла вызвать  чувство близкое к уважению.

Мария  пристально посмотрела на гостью, пытаясь разгадать цель ее визита, и кто та особа, о которой  зашла речь. Графиня де Бофор  сделала знак своим дамам удалиться. Заметив, что графиня оглядывается по сторонам, словно боится чужих ушей, Мария  не смогла сдержать упрек.

-Мои дамы хорошо воспитаны, сударыня, им нет нужды подслушивать – с укоризной произнесла она.  Вы можете не опасаться, и смело говорить о вашем деле.   Мария обошла графиню кругом  – Так кто Вас послал ко мне с поручением?  Герцогиня де Невер? Мадам де Гиз? Ее Высочество Маргарита?  - сыпала вопросами Мари,  затягивая по возможности  разговор,  и оттягивая  момент признания. Юная гугенотка догадывалась о  правильном ответе на свой вопрос,  но боялась услышать  его, словно чувствовала, что обратной дороги у нее не будет…. Она обречена на любовь...

- Чужих ушей боится лишь тот, кому есть что скрывать, для человека честного, они угрозы не представляют. А мне нечего скрывать, мадемуазель – развела руками Мари. Тем временем Анна опровергла все версии мадемуазель де Клев, сердце замерло в груди. Девушку охватило волнение, она вынуждена была сесть.
- На мою взаимность может рассчитывать лишь один мужчина, это мой жених, –  слабо пыталась протестовать девушка. Гостья тихо произнесла имя дарителя, а Марии показалось, что это слово,  отскакивая от стен, прозвучало на весь Лувр: Монсеньор….

Анна склонилась в реверансе и протянула графине де Бофор мешочек синего бархата.
Мари замотала головой и закрыла лицо руками.
-Я не могу… не могу…  не  должна …  - Мария подняла на Анну голубые глаза.  –   Его Высочество чрезвычайно внимательны, но разве я должна принимать подарки от кого-то кроме жениха? - Девушка была в замешательстве. Отослать подарок обратно? Принять его? Как поступить, не вступая в борьбу ни с совестью, ни с чувствами?
-Будь вы на моем месте, как бы поступили вы, мадемуазель? – неожиданно спросила она Анну, единственного человека, который сейчас мог ей подсказать, как поступить и вернуть почву под ногами.

Отредактировано Мария Клевская (2013-12-31 03:51:09)

Перед глазами предстало красивое лицо Монсеньора, его выразительные глаза, устремленные на нее, и тот неподдельный интерес, который она встречает в его взгляде. Пришлось сильно зажмуриться, чтобы наваждение растаяло.
Слова Анны взывали к голосу чувств.
-Лишь по велению сердца, – следом за ней тихо повторила Мари, пальцы осторожно коснулись синего бархата. Следовало признаться самой себе, что и ее тянет к принцу столь же сильно, как и его к ней. Плыть против течения уже не было сил, оставалось принять: себя, свои чувства и смириться.
- Монсеньор очень добр ко мне, -  опустив глаза, произнесла Мария. Она замолчала, пытаясь совладеть с охватившим волнением и подобрать правильные слова. – Я  благодарю Вас, Анна, и прошу засвидетельствовать мое почтение Его Высочеству, и  прошу передать ему мои слова: я готова засвидетельствовать ему свое почтение и благодарность… -  говорить было все труднее. Девушка снова смотрела на гостью, ища у той поддержки. Ах, ей бы иметь хоть половину самообладания Анны.
- как только представится возможность.  -  Так дав негласное согласие на ухаживание Монсеньора, Мария вновь опустила глаза. Бедняжке казалось что сейчас за спиной она услышит чей-то злобный смех, высмеивающей ее, и злорадный торжествующий шепот.