Шомберг ещё за завтраком вкусил превосходного вишнёвого шнапса и теперь положительно благодушествовал. Улыбаясь слегка глуповато, он с весёлым прищуром смотрел на царящую вокруг праздничную суету, которой откровенно наслаждался.  Жорж забавы ради стянул какой-то пирожок у пробегавшего мимо лоточника, чего тот предпочёл не заметить, поскольку длинную рапиру на боку барона он как раз заметил и весьма вовремя. Над выходками Гансвурста*  Шомберг хохотал, как ребёнок, а мистерии наблюдал чрезвычайно серьёзно, так что французским спутникам приходилось его оттаскивать от вертепов чуть ли не силой.
  Барон был в таком прекрасном настроении, что даже поленился отвесить заслуженную оплеуху чертёнку, едва не сбившему с ног Келюса, да и вообще едва удержался от того, чтобы самому пуститься вприпрыжку вслед за ним.
- Да, граф, мы умеем погулять, - промурлыкал Шомберг,- тут вы правы. На свете, поклянусь чем угодно, есть только три великих народа: немцы, французы и испанцы. Испанцы отлично умеют воевать, французы - веселиться, а мы - и то, и другое. Превосходный сегодня денёк, неправда ли? Ей богу, так и чувствую, как очищается и обновляется душа в эти святые дни! Прямо хоть в праведники записывайся!
  Вдруг праведник Шомберг, задумавшись на мгновенье, выдохнул:
- Gott Verdammt! Дорогой Келюс, а какое именно развлечение вы имели ввиду? - он понизил голос до громкого шёпота, - И кто станет... хм... предметом этого развлечения? Если вы думаете о том же, о чём я... Ну, если я угадал, о чём вы думаете... Verdammt noch mal!!! Короче говоря, расскажите, я весь в нетерпении!...

* немецкий Петрушка

В это самое время Бюсси, сопровождаемый своим верным Жаком, также прогуливался по рыночной площади и искренне наслаждался при этом и треском дров в пламени уличных  жаровен и аппетитнейшими запахами жарений и копчений, струящимися отовсюду. Вид честных бюргеров, празднующих, наверное, самые радостные из зимних дней, невольно заражал приподнятым настроением и заезжего француза.

Сейчас вмешательство людей, против обыкновения лишь добавляло соблазнительности природным ароматам. До графа донесся запах свиного окорока, жарящегося на вертеле прямо посреди рыночной площади. Так же не пренебрегали честные горожане и всеми видами колбас. Это были и копченые колбасы, которые свисали с потолка крытых ларьков, и жареные, которые изготовляли прямо здесь, для гуляющих по площади горожан, а те явно знали толк в этих блюдах. Не остался и Клермон равнодушным к этому празднику чревоугодия - он с верным Жаком уже пропустил по кружке и темного и светлого пива, и оба заели хмельную горечь пенного напитка добрым куском свинины, зажаренной прямо при них. Бюсси, довольный прогулкой и уже сытый, всё-таки не пропустил и традиционные немецкие сладости, выпекаемые в форме небольшого шарика и именуемые среди местного населения "снежками".

- Смотри-ка, какие ладные снежки в том ряду! - обратился граф к своему спутнику. Дав Жаку пару монет, он велел купить это лакомство и себе, и ему, а сам остался ждать возвращения верного слуги. С интересом глазея на представление уличных комедиантов, молодой человек чувствовал себя так, словно он вернулся в те далекие времена, когда он, еще мальчишкой, гулял по Рождественским ярмаркам вместе с братьями и сестрами. Тогда праздники воспринимались острее, все еще были живы и собирались вместе за праздничным столом.

Отредактировано Луи де Клермон (2015-05-12 21:37:36)

Шомберг, благо рост позволял ему, посмотрел поверх толпы, заполонившей площадь, и тоже узрел высокую фигуру Бюсси, с гордо поднятой головой. Он тут же забыл про волхвов, шутов и прочие пироги. Повернувшись спиной в сторону Амбуаза, барон ближе придвинулся к своим спутникам, как бы образуя тесный круг для беседы. Чуть ссутулившись, словно пряча лицо в воротнике плаща, немец проговорил негромко:
- Келюс, но всё же, у тебя есть хоть какие нибудь мысли? Или нам следует тут же выдумать некий план? - прищурившись, Жорж продолжил, - Что нибудь в стиле Бокаччо, а? Чтобы в итоге Клермон оказался в выгребной яме? Или со спущенными штанами на виду у всех?
Заметив брезгливое неодобрение на лицах французов, Шомберг несколько сконфузился. Ему-то Бюсси во всяческих непотребных обстоятельствах представлялся зрелищем чрезвычайно приятным. Вот только, честно говоря, представляя себе грандиозные финалы, посрамляющие заносчивого Клермона, Жорж понятия не имел, как, собственно, этих самых финалов достигнуть. Но в этом он вполне полагался на своих друзей. А потому продолжал:
- Нет, ну, не собираетесь же вы, граф, подкрасться в сутолоке и воткнуть ему кинжал в живот... Это ясно. Я всецело на вашей стороне, и готов принять живейшее участие... Вот только, понять бы - в чём?

Отредактировано Жорж де Шомберг (2015-05-28 20:14:44)

- Браво, граф! - сказал Шомберг - Воздать сторицей! Это так по-христиански!

И тут же прикусил язык: чёрт его знает, поведал ли Келюс кому-то ещё, даже и из друзей, про свои злоключения на почве хмеля и солода. Жорж, конечно, помалкивал, и не стал бы распространяться, будь он на месте де Леви, что совершенно естественно. "Да вот только есть одно весьма веское "но" - Бюсси. Язык нашего трубадура-головореза метёт, что помело, а ранить может не легче, чем его рапира... Неплохо бы опередить Клермона, пока он не выдал какие нибудь вирши. Или рондо. Или сонет. Или чего ещё у них там..." И барон поспешил продолжить:

- Совместим рождество и крещение, а? Великолепная купель к нашим услугам. Confiteor unum baptism a in remissionem peccatorum и всё такое прочее. Как католик, имевший несчастье появиться на свет в гнезде ереси, готов взять этот грех на себя. Келюс, если ты подумываешь осуществить сие действо лично... а иначе что за удовольствие???... нам, пожалуй, понадобятся маски,- и, не дожидаясь ответа, Жорж нырнул в толпу.

  Французы едва успели переглянуться, как перед ними возникла длинноносая белая личина с ярко нарумяненными щеками.

  - Пристало бы, наверное, нарядиться Каспаром, Мельхиором и Бальтазаром,- сказала она голосом Шомберга,- но есть то, что есть.

  Барон протянул своим спутникам дешёвенькие пёстро размалёванные маски.

Отредактировано Жорж де Шомберг (2015-06-16 23:41:01)

Как назывался этот богом забытый город среди многочисленных германских княжеств Ногарэ уже и не помнил, вернее, помнил, но выговорить это название уже не мог. Пока его друзья гуляли по промозглым улицам города, Жан-Луи вполне комфортно и не без пользы для тела проводил время в обществе одной хорошенькой трактирщицы.

- Ты не понимаешь… - француз с отчаянием махнул рукой. И куда его занесло благодаря преданности Генриху? В обычном трактире тебя не понимают.

- Ви-но! Вайн! – из глубин памяти всплыло нужное слово.

- И это… ди ай унд шинен… пшшш…. – всеми своими познаниями Ногарэ пытался пояснить, что хочет яичницу с ветчиной.

То ли его познания в немецком были почти совершенны, то ли его обаяние так действовало на фрау Греттель, а может просто ничего другого в этом трактире ему и не могли предложить, но через четверть часа фаворит Генриха Валуа получил и вино и яичницу с ветчиной, а в придачу еще компанию аппетитной фрау. Ни от того, ни от другого Жан-Луи не собирался отказываться. Но всему, даже самому хорошему приходит конец. Распрощавшись, и даже, не забыв заплатить по счету, Ла Валетт покинул сию теплую и сытную обитель, вверив себя стуже и ветру.

- А на сытый желудок и гулять теплее, - благодушно подумал француз, кутаясь в щегольской плащ, подбитый мехом и неспешно идя по заснеженным улицам, наблюдая веселую кутерьму по случаю новогодних праздников. Все дороги ведут на площадь, а посему Ногарэ вскоре оказался на рыночной площади.

- Лопни папская селезенка! – выругался Ногаре, когда из благодушного, и даже почти благочестивого настроения, навеянного рождественской кутерьмой и сытым желудком, его вывел тычок под ребро, сопровождаемый угрозой. И, возможно, нападавшему не поздоровилось бы, как Жан-Луи поймал себя на мысли, что он понимает слова говорившего. А следовательно, это не уличный искатель приключений.

- А Вы бы, что выбрали сударь? – хохотнул Ногаре в ответ, отпихивая бедром «нападавшего» вбок. Может тот бы и упал, если бы не держался за плечо.
Узнать друзей было не сложно даже в масках. Во-первых, по французской речи, а во-вторых, по покрою и материалу плащей. «В Париже мода, наверное, уже сменилась», мелькнула мысль в голове придворного щеголя.

- У нас макарад? – поинтересовался Ла Валетт, оглядывая товарищей, - Ностальгия по Святому Сильвестру или поддерживание местных традиций? – Ногарэ посмотрел на Шомберга, подозревая, что тот соскучился не только по немецкому пиву и колбасе, но и бюргерским увеселениям.

- Ааааа…. Гулять, так гулять, и не важно по какому поводу! – хмель доброго вина, поданного Греттхен еще не покинул француза, и он видел мир в радужных красках, и был готов праздновать и кутить с друзьями по любому поводу.

Отредактировано Жан-Луи де Ногарэ (2015-08-02 14:40:39)

- Да, да, Ногаре!... - прошипел из-под маски Шомберг,- это  не маскарад.
Он простёр десницу в сторону своих спутников, стараясь, однако, не привлекать внимания прохожих.

- Это военная хитрость!... Это не маски теперь - это забрала!... И если желаешь присоединиться - добро пожаловать под знамёна месье де Келюса. Он наш конннетабль, и сейчас вкратце набросал блестящий план предстоящей кампании. Амброзия... Мальвазия...

  Затем Жорж приподнял "забрало", явив данный Богом румяный лик, и продолжил прежним громким шёпотом, подозрительно прищурившись:

- Ногаре, ты пьян, что ли? Фи, напиваться с утра... - воспоминания о шнапсе покинули голову барона вместе с парами оного шнапса, - Mein Gott! Для нашего развлечения нужна ясная  голова!... Умойся снегом, это взбодрит тебя... Впрочем, не стоит, пожалуй... Кажется, по этому снегу прогулялось уже пол Фульды... и отнюдь не лучшая половина, ха!... Итак! Наши ряды пополнены, тесны и надёжны. Ведите нас, граф.

  Шомберг вдруг задумался на мгновение, а затем повернулся к Ла Валетту:

- Постой! А как, donnerwetter, ты нас узнал? Вот так сразу... Господа, шутки шутками, но, возможно, наш наряд недостаточно... экхм... маскараден.

- Amen! - провозгласил Жорж, - С божией помощью, наш разлюбезный minnesinger не окажется столь наблюдателен… Что до языка… Келюс, если угодно, я могу орать что-нибудь на немецком. На превосходном верхнесаксонском немецком, Gott Verdammt! Впрочем, мы не дадим ему времени соображать что к чему. Обходной манёвр, заходим с тыла, атака, натиск!!!... Мне больше по душе удар в лоб, но на этот раз обстоятельства, увы, сильнее нас.

Барон весь подобрался, нервно потирая под плащом руки в перчатках, и не отрываясь  глядел исподлобья в маячившую в отдалении спину Бюсси. Верхняя губа его вздёрнулась, обнажая в ухмылке зубы и топорща лихо закрученные усы.

- Scheisse! – почти с нежностью выдохнул барон, - Дорогой Ногаре, я настолько толстокож, что если сегодня на главной площади этого славного городка случится несчастье, и некая скверная и недостойная христианина шутка закончится прибавлением в сонме утопленников, представших пред очи Создателя, я не пророню и слезинки. Ибо!... – Шомберг воздел палец к небу,- На всё воля Господа и все мы в руцех Его!

Снова спрятав руки под плащ, Жорж добавил:

- Подумать только – нам не удастся, видно, насладиться шумной славой сегодняшнего подвига! Это, клянусь, тяжелее всего! Хотя… «и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно”… Так, кажется, переводится? Неееееет, я сегодня положительно в религиозном настроении, ха.

- Итого по одной конечности на каждого? Маловато. Ну да ничего. У нас не извернется, - довольно буркнул Сен-Сюльпис, разминая пальцы, - будь он даже сам черт, вдобавок скользкий как рыба, или, наоборот, ангел, с которым боролся в пустыне Иаков. Уж я-то его не выпущу, клянусь спасением.

Разве можно было упустить такую возможность сбить... или, вернее, смыть спесь?! Ну уж нет. Конечно, обходиться без оружия было непривычно, все же кулачные навыки доводилось применять куда реже, чем использовать шпагу и кинжал... Однако сейчас барон был твердо намерен привлечь весь опыт своего не такого уж давнего прошлого, когда он мальчишкой проводил лето в поместье и особенно когда был учеником коллежа. Вот уж когда всякое бывало.

Послав Ногарэ выразительный взгляд, мол, "давай", он резко и неожиданно вцепился в руку Клермона

-Плащ...,-пробормотал Жорж, не отрывая взгляда от цели,- Плащ ему на голову...
"Ну, храни нас Божья Матерь, Вакх и Святой Георг!..."
Едва Сен-Сюльпис и Ла Валетт вцепились в руки, Шомберг, разбрызгивая истоптанный снег, одним прыжком оказался между ними и действительно забросил на голову Бюсси его собственный плащ. Со счастливым рыком немец двинул противника кулаком между лопаток и нырнул вниз, едва не сбив с ног Келюса.
-Hurensohn!!!- прокричал он, хватаясь за вражеский сапог и ещё раз с удовольствием впечатав свой немаленький кулак, на этот раз точно под колено Клермона. И резко вскочил, чуть поскользнувшись и рискуя растянуться на мостовой. Сияющий из под маски торжествующий оскал свидетельствовал о совершенном триумфе и упоении.
-Ha! Du armes Schwein!!!- разнёсся над площадью баронский вопль...

Отредактировано Жорж де Шомберг (2015-08-09 00:53:17)

Сен-Сюльпис, расхристанный, взмокший, красный, злой, потрепанный, но не побежденный с отвагой держал свой рубеж. От очередного удара маска его съехала на бок и помята была как он сам после ночи с какой-нибудь торнадоподобной дамочкой, но еще держалась где-то на ушах и функции свои выполняла. Юноша пыхтел, сопел, рычал, чудом держал равновесие на скользких от мокрого снега и грязи камнях, и желая поскорее довести дело до логического конца, охотно кивнул на сигналы Ногарэ. До бочки оставался какой-то десятков шагов, но это расстояние еще надо было преодолеть. А попробуйте-ка это сделать, учитывая, что Клермон с его ростом весил что твой боров и при этом еще и извивался почище угря и всячески пытался вырваться! Стоило немного ослабить хватку, как его пудовый кулак так и норовил прилететь в ухо, либо в глаз. И все-таки как он ни дергался, его дотащили, наконец, до заветной цели, хотя и с большим трудом и кровавым потом.

Сен-Сюльпис с удовольствием собственноручно макнул бы красавчика. Забывчивость к недостаткам молодого человека не относилась. Он отлично помнил, как галантный куртизан Бюсси заставил его пощупать лопатками холодный пол коридора Лувра и прокатиться прямо под ноги чете Наваррских. Помнил, сколько пудры понадобилось, чтобы скрыть синяк на скуле и помнил многочисленные подколки в свой адрес на этот счет. Неотесанная дубина, кичливый мужлан! Ему только на ярмарках с мужичьем не кулаках биться! И именно в этой грубо сколоченной бочке ему самое место. Ради такого дела барон даже готов был пойти на личную жертву и предоставить Келюсу право непосредственного отмщения. Это будет справедливо и честно: все же последнее оскорбление нанесено было именно Леви. А с него самого будет довольно и участия.

- Oh, jaaaaaaaaaaaa! - в восторге пропел Шомберг, когда Луи де Клермон, сеньор д’Амбуаз граф де Бюсси, взмахнув на прощанье ногами, погрузился в пенные янтарные волны. Вытеснив, кстати, на мостовую добрую пятую часть их, согласно закону одного учёного грека, имя которого, говоря по совести, Жорж позабыл. Ругань пивовара помешала наслаждаться этим великолепнейшим зрелищем, чего барон стерпеть никак не мог. Резко повернувшись, он ринулся навстречу толстяку, наполовину выхватив из ножен шпагу. Столкнувшись нос к носу с несколько оторопевшим бюргером, Шомберг провещал на немецком медленно и зловеще, не без труда ворочая распухшим языком:

- Если ты, тёлтов болов, не захлопнес свою пасть, я твои гнилые потлоха на волю выпуссю, понял?! Заткнись и убилайся к дьяволу!!!

Однако, шум поднимался немалый и помимо пивоваровых криков. Если появится городская стража или, что ещё хуже, горожане, лишённые дармового пития, очнутся от изумления и возьмутся за дреколье, то может прийтись туго. Тут не поможет ни инкогнито, ни отказ от него. Жорж стремительно вернулся к бочке и быстро проговорил, едва не ткнувшись длинным носом маски в ухо Келюсу:

- Не пола ли нам удилать? И посколее!...

Отредактировано Жорж де Шомберг (2015-08-17 14:39:30)