Ни единый мускул не дрогнул на лице молодого герцога при столь откровенном выпаде его венценосного кузена. Не удивительно - Карл не преминул невзначай обнажить клыки и напомнить, что хоть и не купается в лучах народного обожания, но обладает определенной властью. Разумеется, в глубине души он отчаянно надеется, что отъезд брата позволит ему вкусить единовластия - насколько это, конечно, возможно при такой матери, как мадам Екатерина. Но как бы то ни было, он хотя бы не будет слышать приветственных криков в адрес Анжуйского. Уже четыре года после своей громкой победы первый принц наслаждается не только материнской заботой, но и народной славой, а его положение генерал-интенданта королевства позволяет ему встревать всюду, где ему только угодно и снимать сливки. Непопулярные же меры отражаются на том, кто носит королевскую мантию. О, чертовски раздражающая ситуация, ничего не скажешь.

- Ну, Ваш брат всё же  прощается с Парижем ради короны, - заметил Гиз монарху, - а вот относительно меня, стоит признать, подобный вопрос из уст вашего величества прозвучал порядком двусмысленно. Я отвечу так: ежели мне пришлось бы прощаться со столицей, я бы нарядился... путником. Надел плащ поудобней да сапоги покрепче, дабы как можно скорее вернуться и продолжить труд на благо престола и Франции, - не моргнув отвечал Лоррейн, - выпьем за Францию, государь. Ваше здоровье, - и глядя прямо в глаза кузена, он отсалютовал ему и допил свой бокал.

- Что же до госпожи Ягеллонки... О, да, она, конечно, явно не Елена Троянская... Зато я слышал, что на нее портрет Его Высочества произвел поистине неизгладимое впечатление, - невинно-небрежно заметил Лоррейн, - правда, возраст ее отнюдь не внушает надежд... Однако такая цена, кажется, не слишком смущает вашего брата. Похоже, он всерьез рассчитывает обойти требования поляков и пункт о судьбе принцессы не выглядит для него непререкаемым. Так что, вполне возможно, родство с сестрой покойного Сигизмунда является перспективой весьма туманной, сир.

Гиз слушал королевские откровения молча, не демонстрируя согласия и не возражая. Опытный вельможа отлично понимал: каждое слово Карла может быть ему полезно. Тот всем своим видом выказывает презрение к излишне холеному братцу. Всячески созидает себе образ мужчины, воина и охотника, любителя рыцарских развлечений и спортивных забав, тогда как Анжу выберет вечер в компании дам, а не больно хлещущие по лицу ветви в бешеной скачке за очередным вепрем. Запах модных духов он всегда предпочтет запаху свежей крови.

При этом представители этой семейки похожи друг на друга куда как больше, чем может показаться на первый взгляд. Что объединяет достойных принцев рода Валуа помимо жгучего желания перегрызть глотку кровному и единоутробному своему - так это переменчивость настроения и вспыльчивость. Накануне никогда нельзя предугадать, в каком состоянии духа будет король утром. Следовательно, чем чаще проникаешь в его мысли, тем лучше. Пусть и не узнаешь ничего нового - тем больше вероятность безошибочно угадать их при необходимости, когда монарху вдруг вздумается хранить молчание. Момент откровенности необходимо было ловить и Лоррейн успешно делал это. Ему-то было известно, что скрывается за этой презрительной миной.

Они росли вместе - он и его кузены. Он помнил, как видел тогда на еще детском лице Карла и гримасу жгучей зависти, и слезы обиды, когда Медичи оказывала знаки внимания своему любимому сыну и откровенно баловала его, пренебрегая остальными детьми. Карлу не давались ни языки, ни риторика - он для этого был слишком замкнут, ни арифметика. Он был хоть и силен телом, но неуклюж. Он писал стихи, но никому не показывал их. А в руки к его брату с легкостью шло всё то, чего он сам никак не мог добиться - успехи, общее внимание, материнская любовь. И это при том, что Генрих был слишком ленив, чтобы прилагать какие-то особые усилия.

Прошло полтора десятилетия, а вышеописанные чувства явно остались при нынешнем монархе. И чем пренебрежительнее он выпячивает нижнюю губу, упоминая в разговоре Генриха, тем яснее эти чувства проступают для человека, отлично знавшего короля. Карл не просто не желает, чтобы Анжу путался у него под ногами, нет: он до дрожи мечтает наконец избавиться от него.

- Что ж, после того, как ваш брат достигнет Польши, мы будем ожидать писем о состоянии его дел и радоваться его успехам, - шепнул молодой человек Карлу с улыбкой на губах, - тем более, что ожидать этого осталось не так долго. Хотя... Путь до Сарматии так долог и нелегок!.. За короля Польского, - Гиз поднял свой бокал.

Отредактировано Генрих де Гиз (2014-03-03 13:20:11)

Эта пьяная болтовня, этот бурный словесный поток нелестных характеристик лишний раз показал Гизу, сколь сильно Карла выводит из себя направленное на Анжу внимание. Эта ненависть словно нарыв зрела годами и, кажется, давно уже достигла своего пика. Семейство Атридов - сколь верно это наименование, которое нет-нет да и проскользнет в устах двора. И эта очевидность добавляла уверенности в будущем. Лотарингский дом силен своим единством. Крепость связей, неразрывность семейных уз и полнейшее единство интересов - главный козырь. Никогда и никто из Лоррейнов не пойдет против семьи, руководствуясь личными желаниями. Нет, умение объединять собственные амбиции с фамильными интересами - один из талантов Гизов. А какой роскошный пример у них перед глазами! Валуа никогда не увидеть сильной Франции. Это ясно как день. Они с куда большим упоением лицезрели бы жаркое друг из друга. Их жалкие потуги сделать страну единой и крепкой вызывают ровно противоположный эффект. У флорентийки, стоит признать, частенько бывают весьма здравые мысли и рука довольно крепка. Однако ее усилий недостаточно и у нее слишком мещанский взгляд на вещи. Сколько десятилетий прошло с тех пор, как Лотарингские дрозды показали себя? Сейчас, с отъездом Анжу, крупная игра лишь начинается. И фигуры на доске уже зашевелились, намереваясь занять позицию повыгоднее.

- Нет, откровений для меня вы не сделали. Однако покамест у вашего брата одна перспектива - учить польский и выбирать фаворитов из шляхты, предаваясь ностальгии за кружкой пива. Но... Ежели вам угодно говорить по душам, то не стоит ли отойти от этого благодатного источника? - вполголоса предложил герцог захмелевшему монарху, который ничуть не утруждал себя заботой о том, чтобы говорить тише, - если позволите заметить, здесь многолюдно и для подобного рода бесед не лучшее место, - заметил он.

Атриды - подробнее здесь

- Вы несомненно правы, государь. И всё же на мой скромный взгляд, подробности отношений вашей семьи не стоит лишний раз громогласно озвучивать, - осторожно заметил молодой герцог, - впрочем, как вы сказали, вы - король, моё дело лишь напомнить, что события годичной давности и так сильно повлияли на авторитет Монсеньора в его будущем королевстве* и Монлюку нелегко далось продвижение его кандидатуры. А польские послы, которые находятся в этом зале, в отличие от вашего покорного слуги, не росли вместе с вами и в отличие от придворных вашего величества, чуть меньше осведомлены о внутрифамильных... особенностях. И думаю, будет разумнее, если это так и останется.

При упоминании о событиях минувших дней лицо молодого Лотарингца слегка напряглось. Прошло достаточно времени, однако по сию пору этот вопрос оставался для него запретным. Намного проще было существовать, заперев эти воспоминания в тот угол души, которого никто не касается и который не касается ровно никого, даже близких. Ни братья, ни сестра не смели задевать этой темы в их личных беседах.

- С тех пор минуло много лет, причем лет весьма насыщенных, сир, - отрезал Гиз, и жесткие складки у его губ стали еще заметнее, - и воды утекло столько, что измерить было бы весьма затруднительно. И я не думаю, что столь далекое прошлое есть смысл поднимать. Что же до моего счастья - то благодарствую, теперь я наконец буду знать, в чем оно. Только вот мои отношения с Создателем нынче сложнее, нежели просто выражение благодарности. Но я попробую, - ироничная полуулыбка молодого герцога вышла вдобавок откровенно мрачной.

Сколько же лет назад пресловутый Анжу - встрепанный, со слезами на глазах, заключая его в объятия, лихорадочно-вдохновенно вещал, как мечтает видеть его братом? Маргарита в это время находилась одной ногой на том свете, борясь с тяжелейшей болезнью, которая едва не свела ее в могилу. Не без участия матушки и братца, надо заметить - недуг во многом был вызван сильным нервным напряжением. Ни единой подробности не стерлось из памяти, всё было живо до мелочей. Как и момент, когда Карл едва не забил свою любимейшую сестру до смерти. Практически к каждому из этой семьи у молодого Гиза были свои личные счеты.

*Гиз имеет ввиду, что польские протестанты, представлявшие немалую и притом весьма влиятельную часть шляхты, остро восприняли события августа 72 года. После упорных и отчасти подтвержденных слухов об участии герцога Анжуйского в организации Варфоломеевской ночи переговоры о польском троне для французского принца по понятным причинам оказались под угрозой полного срыва. Лишь благодаря дипломатическому искусству французского представителя удалось отвоевать позиции Генриха и сделать возможным поддержку его кандидатуры на выборах, которая обеспечила ему избрание и титул.

Отредактировано Генрих де Гиз (2014-03-08 15:12:01)

- Простите, сир, но я не вполне понимаю, отчего вы вдруг решили мне поведать о семейных отношениях Ее Величества Маргариты и о какой грусти вы говорите? Как я уже сказал, личная жизнь королевы Наваррской меня никоим образом не касается, - сухо отвечал лотарингский принц, чуть поморщившись. И вроде бы по его лицу прошла тень? Впрочем, сейчас, при свечном освещении в этом зале теней не счесть. Они мечутся, словно встревоженные летучие мыши и искажают любые черты, какие им только заблагорассудится. Вспышка - а потом вновь полутень. Вот и резкий профиль Лоррейна с высоким лбом, прямым носом и твердым подбородком тоже подвластен их игре.
- Однако учитывая то уважение и почтение, которое я испытываю к вашей сестре, раз вы находите уместным и говорите, что всё неплохо, то мне остается лишь, как вы и сказали, порадоваться за Ее Величество. Что я охотно и делаю. - закончив это скупое замечание, Гиз слегка пожал плечами.
Имя Маргариты было последним, что должно было звучать в подобный миг и в обрамлении винных испарений из толстых губ монарха, безбожно косящего от выпитого.
- А насчет Польши... Нууу, не будьте столь пессимистичны, сир, - уводя разговор в сторону от затронутой ненароком темы, Гиз не скрыл злой усмешки, чуть искривившей его тонкие губы, - представьте иную картину: ваш брат становится заправским поляком и лет через... семь Сарматия - уже этакая Северная Венеция. Учитывая возможности этой земли...